Свобода богословских мнений
Если мы изучим историю церковной письменности, то быстро заметим, что сами святые отцы далеко не всегда единодушны, более ранние из них иногда противоречат более поздним…..
Более поздние догматические формулировки не выражают никакого «нового» учения, но то же самое учение Церкви, которого она придерживалась изначально. В православном понимании содержание церковного учения неизменно, и только его словесная форма может меняться с течением времени. Мы убеждены, что святые отцы, жившие до появления позднейших догматических формулировок, верили так же, как и мы. Хотя многие доникейские отцы использовали терминологию, отличную от Символа веры 325 года, объясняя учение о Троице, мы убеждены, что они понимали свои формулировки в рамках Предания Церкви.
Интересно, что Церковь определяет как догматы только те вероучительные истины, которые имеют непосредственное отношение к спасению человека. Православная догматика — это всегда некий коридор, в котором богослов может мыслить так или иначе, главное — не выходить за установленные границы. Ярчайшим примером этого является Халкидонский собор с его определением союза естеств во Христе: нерасторжимый, неизменный, нераздельный.
Более того, существует значительное количество очень принципиально важных доктринальных истин, которые вообще не имеют строгих догматических формулировок. Например, о телесности или нетленности ангелов. И это прекрасно. Именно поэтому в Церкви мы проводим различие между догмой и богословскими мнениями.
И в чем разница между частным «богословским мнением» и ересью? Где предел допустимой оппозиции? Каковы критерии?
Частные богословские мнения могут расходиться друг с другом, но они не могут прямо или косвенно противоречить догмам. Если это так, то «частное богословское мнение» становится ересью. Более того, как уже было сказано, ересь подрывает фундаментальные истины, а богословие и частные богословские мнения касаются доктринальных вопросов частного характера, которые не так важны для спасения, как те истины, которые мы исповедуем в Символе веры. (Например, вопрос о трех частях (дух — тело) и двух частях (тело — душа) человеческой природы. — ред.) И, конечно, следует четко понимать, что есть два важных аспекта ереси: собственно ошибочный взгляд на доктринальный вопрос и отношение еретика к собственному ложному учению. Тот, кто принял ересь за истину, не просто не согласен с кем-то по какому-то вопросу, но противопоставляет себя и свою веру вере Церкви. Отсюда знакомая картина: ересь — это всегда нарушение единства. Еретик — это не просто заблудший человек, но тот, кто ради собственного заблуждения отошел от единства Церкви, от единства веры, милосердия и, в конечном итоге, от единства евхаристического общения.
В некоторых вопросах, конечно, возможны расхождения, и в этой связи вспоминается знаменитое выражение святого Августина, который заповедовал сохранять «в главном единообразие, во второстепенном — разнообразие, во всем — милосердие». Критерий, определяющий, где заканчивается раздор и начинается ересь, ясен из этих слов Святого Отца: раздор не может служить раздору и разрыву любви.
Кто помнит слова святого апостола Павла: «Держась одного разума, одной любви, будучи единомысленны, одного мнения, не делая ничего в споре или тщеславии» (Фил 2:3), имеет четкий критерий для различения того, что приемлемо для инакомыслия в Церкви, от собственно ереси.
Откуда же тогда сам факт расхождения мнений святых отцов, ведь Бог един?
Давайте спросим: что первично — опыт или его позднее выражение? Очевидно, опыт. И только потом его выражение. Не стоит забывать, что даже довольно простой опыт иногда трудно облечь в словесную форму. Мы должны искать слова, понятия, исправлять и уточнять их. Одно и то же можно выразить разными словами: более или менее успешный, значимый, красивый, в конце концов. Выражение своих переживаний иногда требует времени. Думаю, каждый из нас переживал нечто подобное. То же самое было и с Церковью: у нее был опыт общения с Богом — Господь открылся ей. И никто не сомневался, что этот опыт существует, но нужно время, чтобы выразить его, найти словесное выражение. Да, термины «Троица», «Божество», «Пресвятая Дева» появились не сразу, но это не значит, что Церковь не верила в это, что был какой-то другой опыт.
Читайте также: Собор Святого Александра Невского
